Ты спрашиваешь о табу на миф в Германии. Считается, что корни нацизма связаны с неврастеническим северным характером арийцев, их неправильно понятым огнепоклонничеством, точнее заорастризмом, мифологией, затмившей рацио и замутившей подсознанку.
Поскольку метафора это часто спрессованный миф, один из его элементов, то и к ней отношение недоброжелательное с послевоенных времён. Аристотелевское представление о метафоре как мере художественного дара отложено, да и с радостью. Потому что можно письмо без метафор тоже считать образным мышлением, если приставить к любому слову академического толкователя. А тут ещё и Адорно ляпнул: "To write poetry after Auschwitz is barbaric". Никто уже не помнит, что через несколько лет он отступил от этого суждения: "Perennial suffering has as much right to expression as a tortured man has to scream; hence it may have been wrong to say that after Auschwitz you could no longer write poems".
Вообще–то идиот, почему он судил о поэзии — сидел бы в своей философской бочке. Но впечатление произвёл и освободил графоманов, а так же и людей не без таланта, подозреваю, от художественных поисков. Образ, естественно, создаётся не только метафорой, но трансмутации смыслов, конечно, там где метафора есть, а не там, где её нет, и автор ни хрена не видит, а только пишет об этом.
Однако не в моём мнении дело, а в том, что в последнее время поэзия меняется, молодёжь немецкая не помнит ни этого дурака Адорно ни события середины прошлого века в такой степени, чтобы они влияли на отношение к мифу. К тому же о мифе столько написано всякими умными тётями и дядями, воспитанными демократическими институциями, что он не воспринимается как этическая угроза.