Мы живём в дни, когда вспоминается мрачная игрушка, — ослик,
выпускающий из суставов оси и хорды,
нежные стебли, их можно сожрать, перекусывая узелки.
У него образуются две челюсти на вращающейся морде.

Шакал и ворона: ни внешней, ни внутренней крови
меж ними. Вдали нарисован дымящийся динамит.
Их контуры на честном слове уже наготове
покинуть ядро черноты и принять незаконченный вид.

Я выпустил тебя слепящим волком
с ажурным бегом, а теперь мне стыдно:
тебе ботинки расшнуровывает водка,
как ветер, что сквозит под пляжной ширмой.

Похожие на кованую бровь,
вы, устрицы, врождённой тьмой мне ближе
художников, что красят лыжи,
заваливаясь набекрень на тающей горе.