Споры о природе Фаворского света, о Преображении и имеславии времён Григория Паламы, исихасты и синэргетика, о которой говорит Флоренский, объясняя воздействие слова, — вот что мне сейчас приятно читать и о чём хорошо думать.

Знаешь, ничего из этого не исчезло из европейских характеров — ни сумасшедшее трудолюбие, ни маниакальность изобретательства, но параноидальная занятость, создания коллекций и вселенских библиотек, — всё на месте, все роли вакантны и заняты одновременно, включая самоубийства от любви.

На выставке Клоссовски я был, на той же самой, что и ты. Она началась здесь в Людвиге и поехала в Париж. В таком же порядке будет показана ретроспектива Балтуса в октябре. Конечно, Пьера надо читать — как писатель и философ он поглубже...

Я прошёл какое–то невероятное количество изматывающих нервы медицинских экзаменов и дико устал. Ничего неизлечимого экзамены не обнаружили. Как–нибудь расскажу о европейской медицинской риторике...