Есть линии в американской л–ре, которые почти полностью отсутствуют в нашей. По мнению Перлофф, одним из пророков была Гертруда Стайн, who has practically changed (or substituted) a rhyme for repetitions. А последние были широко — у Уитмена уже. Стайновская линия дала и минимализм и в каком–то измерении повлияла на language school*. И это была работа по дифференциации слов, предметов и опыта. Метонимическое начало соприродно такому процессу. Но метонимия требует "подкармливания" целого, культивацию контекстов. За этим дело не стало, интерпретация расцвела пышно, как мы знаем. Время от времени нужно обновление матрицы, вот об этом сейчас и речь. Обновление всегда идёт в метафорических столкновениях. Поэтому мы говорим о метареализме, где метафора в сильной позиции. А что касается контекстуального богатства, то здесь интересен гуманитарный impact новых технологий, да и много чего сюда можно подверстать, чего нет у нас. Вот бы и рассказал. Ну кто знает, кроме Уланова**, Меи–Меи Берсенбрюге (1947 г.р.), например? Она во всех антологиях есть, и у неё гениальные стихотворения о льдах. Самодовольной её не назовёшь…

Я даже горжусь, что Бог не отвлекает меня от созерцания мира. Метареализм — открывает, дарит, а не критикует. Потом, мне интересно чужое, и меньше всего хочется его "пугать", вносить в него от себя — зло. Мне кажется, это отсутствие воинственности (я ж не вспоминаю о наших "подвигах" в быту) может способствовать диалогу.

* Группа американских поэтов, с которой метареалисты тесно общались в 80-е — 90-е гг. (Здесь и далее А. Давыдов).

** Александр Уланов – писатель, переводчик, критик.