Как бережно отпаривают марку,
снимается с Днепра бумажный лёд.
Переводной картинкой каждый год
мне кажутся метаморфозы марта.

Я отрекаюсь от обезьяны и присягаю Тебе.
Тебе присягали другие, но я не могу отвлечься.
Я не расслаблен настолько, чтобы начать с Б.
Пугало, пугало человечье

Там, где малина и отшиб хозяйства
и тайное растение бурлит,
и выходная арка, этот лобзик,
выпиливала детское всезнайство

С кроной каштана я стал обучаться взаимности.
Ульянов пальмовый грыз числитель
                                                                  пионерского знаменателя.

Лев на площадке разрушен, лакает его полнолуние.
Civic Center S.F.
Валунов угрызения и оболванивание.
Курьи головы на волнорез устремлённых дерев.

Шёл он кверху, однако впотьмах поломался бесшумно.
Помятый, как полотенце шахтёра, и бессильный,
                                                                        как сброшенный ремень.

Всё шире и шире пейзаж этот зимний.
На тёмном пути, на пути беговом
капканы закопаны в снег боязливей
мимоз или крабов. Ни звука кругом.

Ты сплёл себе гамак из яда
слежения своей спиной
за перепрятываньем взгляда
одной насмешницы к другой.

Пока мы голосуем у окраин,
мои дух похож на краденый мешок:
снаружи — строг, а изнутри — случаен.

Скажу, что между камнем и водой
червяк есть промежуток жути. Кроме
червяк — отрезок времени и крови.
Не тонет нож, как тонет голос мой.