В доме снеди росли, и готовился пир, так распорядился Мазепа,
третий день во дворце блюда стояли, и уже менялся их запах,
мычали коты от обжорства и неподвижно пересекали залы; дичая,
псы задыхались от пищи, под лавками каменели, треща хрящами

На восьми туманах-гвардейцах над битвой в коляске несомый король
покачивается между пуль и в музыку боя впивается, словно спираль.

Сколько однообразья в солдатах, когда их полки объезжают царь и король!
Все хотели понравиться этой войне, все сияли, но кто же герой?
Отделяется он от рядов, сцепленных так, что ни трусов там нет, ни героев

Всё отзывается, хотя бы по третьему правилу Ньютона, пусть неохотно,
как Одиссей, увидавший семью свою; в землю входящая плотно,
лопата кидает пласт книзу лицом, огороднику это во благо

Ребёнки - зайцеобразны: снизу два зуба, а щёки! Так же и зайцы - детоподобны.
Злобны зайцы и непредсказуемы, словно осколки серы чиркнувшей спички.

Казалось, неба поперёк
шли ординарные скоты,
крутя ухмылками хвосты,
и чаяли уснуть. Пастух

Первая пушка была рассчитана на любопытство врага,
и число частей её - по числу врагов.
На левом берегу Ворсклы возвели водяные меха,
а между ними - колонну со скобкой для рычагов

Беги моя строчка, мой пёс, - лови! - и возвращайся к ноге
с веткой в сходящихся челюстях, и снова служи дуге, -

улетает посылка глазу на радость, а мышцам твоим на работу,
море беру и метаю - куда? - и море приспосабливается к полёту

Душно в этих стенах - на коснеющем блюде впотьмах
виноградная гроздь в серебре, словно аквалангист в пузырях.

В вазах - кольца-шмели с обезьяньими злыми глазами.
Отхлебнуть, закурить на прозрачном аэровокзале.

Безумец скакал на коне разлитом
фантомным винтом
а может быть гнулся в машине тупой
снегами