Сходясь, исчезают друг перед другом
терпеливо -
через медведя и рыбу - к ракообразным,
облепившим душу свою.

Яйцо на дне белоснежной посудины как бы ждёт поворота.
Тишина наполняет разбег этих бедных оттенков.
Я напрягаю всю свою незаметность будущего охотника:
на чёрную свинку идёт охота.

Расшитая, рельефная, в шагу расклешенная корова,
разъятая на 12 частей,
Тебя купает формалин,
от вымени к зобу не пятится масляный шар.

Лавируя на роликах впотьмах, я понимаю:
вокруг - вибрирующая страна.
Паука паутина немая
отражает равностороннюю дрёму. И Сатана

Я выпустил тебя слепящим волком
с ажурным бегом, а теперь мне стыдно:
тебе ботинки расшнуровывает водка,
как ветер, что сквозит под пляжной ширмой.

У жениха, как седло, обличье.
И заводился с пол-оборота.
Мизинчик невесты, увы, обидчив,
султаны в прическе, на веках - злато

Ты - мангуст в поединке с мужчинами, нервный мангуст.
И твоя феодальная ярость - взлохмаченный ток.
Смольным ядом твой глаз окрылённый густ.
Отдышись и сделай ещё глоток.

М.б., ты и рисуешь что-то
серьёзное, но не сейчас, увы.
Решётка
и за нею - львы.

Бритва сияет в свирепой ванной,
а ты одна,
как ферзь, точёный в пене вариантов,
запутана

Мне непонятен твой выбор.
Кого?
Ревнителя науки,
что отличает звон дерева от мухи
за счёт того, что выпал
снег?