Еж извлекает из неба корень — тёмный пророк.
Тело Себастиана на себя взволок.

Еж прошёл через сито — так разобщена
его множественная спина.

Согнутый, как коготь, он стоял,
травинку жуя, опираясь на посох. Озирал округу,
фильтруя высокогорья.
Внизу -
мотылёк-деревенька-голь

Моржи суетятся, как ищущий ручку по всем карманам, забыв об отсутствии рук,
студент разведшколы вперился в экран PC, как будто забыл о присутствии pyк

Авианосцы туманные время накапливают, и мы их наблюдаем,
сложное время, как смятая простыня.
Америка ищет историю, жмя на педали в так далее...
А у тебя амнезия, чтобы не помнить меня.

За выпуклой зимой - вогнутая весна,
слабая память о чудище, воссозданном по кости.
Но уже обозначена вдоль моря его спина,
и по центральной площади он когтем начал скрести.

У них рассержены затылки.
Бессмертник — соска всякой веры.
Их два передо мной. Затычки
дна атмосферы.

Ходили и мы по крышам элеваторов с пассивным запасом
молча словно планету держа в зубах
я - Запятая Ты - двоеточие; был бойкий город как на ладони:
цепенели пожары пучась крутым замесом

Как впечатлённый светом хлорофилл,
от солнца образуется искусство,
произрастая письменно и устно
в Христе, и женщине и крике между крыл.

Впотьмах ромбовидные всадники перелетают овраг.
Сливаются с сёдлами, словно Ю и 10.
Скрылись за видоискателем под у-лю-лю зевак.
Каскадёры ругаются и ничего не весят.

Я прекращён. Я медь и мель.
В чуланах Солнечной системы
висит с пробоинами в шлеме
моя казённая модель.