Кальпиди приветствует мастера Алексея
(ни слова о девках), ты помнишь, в прокольном Свердловске
на хазе у Каси, почти что синхронно косея,
трепались о рифме, о Деньгах, портвейне и Бродском
(и броско ударил бы – пауза – внутренней рифмой
здесь шустрый школяр. Только мы уже не из таковских).

Личность мыслителя, исследователя, поэта, фотографа. Тексты, выявляющие невидимый мир. Поэт интенсивности и телесности, аналитических медитаций и человеческой теплоты.

Написать сейчас о своем учителе для меня невозможно. Потому что это значило бы волей-неволей сформулировать обоснование жизни без него. Пока таковая рецептурой не обзавелась.

На наши воспоминания об ушедшем человеке покрывалом ложится ностальгия: мы смотрим сквозь призму какого-то главного нашего ощущения, толчка, связанного с ним.