Это маковый сон: состязание крови с покоем
меловым, как сирена. И чудится: ртутный атлас
облегает до глянца пространство земли волевое,
где вершится распад, согревающий время и нас.

Я выпустил тебя слепящим волком
с ажурным бегом, а теперь мне стыдно:
тебе ботинки расшнуровывает водка,
как ветер, что сквозит под пляжной ширмой.

За выпуклой зимой - вогнутая весна,
слабая память о чудище, воссозданном по кости.
Но уже обозначена вдоль моря его спина,
и по центральной площади он когтем начал скрести.

Всё отзывается, хотя бы по третьему правилу Ньютона, пусть неохотно,
как Одиссей, увидавший семью свою; в землю входящая плотно,
лопата кидает пласт книзу лицом, огороднику это во благо