Пряжкой хмельной стрельнёт Волноваха,
плеснёт жестянкой из-под колёс, -
степь молодая встаёт из праха,
в лапах Медведицы мельница роз,
дорога трясёт, как сухая фляга,
когда над собой ты её занёс.

Стрижёт краснопёрая степь и крутит.
Меж углем и небом и мы кружим.
Черна и красна в единой минуте,
одежды расшвыривая из-за ширм,
она обливается, как поршень в мазуте
или падающий глазурный кувшин.

Привязав себя к жерлам турецких пушек,
степь отряхивается от вериг,
взвешивает курганы и обрушивает,
впотьмах выкорчёвывает язык,
и петлю затягивает потуже,
по которой тащится грузовик.

Всё злее мы гнали, пока из прошлого
такая картина нас нагнала:
клином в зенит уходили лошади,
для поцелуя вытягивая тела.
За ними шла круговерть из пыли
и мельницу роз ломала шутя.
И степь ворочалась, как пчела без крыльев,
бежала - пчелой ужаленное дитя.